А до нынешнего момента вокруг меня звенели на разные голоса выходные, начавшиеся еще в пятницу, побегом с работы, сонной дорогой до маленького арабского кабачка, где кальян рождает вокруг себя тени востока, появляющиеся вокруг, как фантомы волшебного фонаря, где тонкий запах смешанных с табаком фруктов укутывает сознание, даря ему покой и отрешенность.

В этот раз на маленькой невысокой сцене не кружились танцовщицы в зеленом и золотом, в красном, обшитом монетами, в синем и серебряном.

Темные глаза, короткая стрижка, более чем пышные формы "знойной женщины, мечты поэта", черное платье до пола... и умопомрачительный голос, скользящий, вплетающийся в реальность, скачущий по камешкам нот, иногда срываясь вниз, карабкаясь вверх с непередаваемой легкостью и грацией. Арабские песни, звучащие в унисон с моей душой, пробуждающие внутри что-то дикое и яростное, что-то невероятно нежное и гибкое, звенящее самыми дальними и тайными струнами моей души. Дрожь от кончиков пальцев на ногах, по ступням, коленям, бедрам, дрожь, рождаемая этим голосом и языком. Дрожь, пробегающая по плечам и груди, гаснущая на губах... Голос, язык и страсть, рожденная жарким климатом, яростным солнцем и изменчивой луной, страсть, вышедшая из пения соловья и одуряющего запаха южных цветов, страсть, притаившаяся в ароматах и благовониях, скрытая в самом языке. Острое желание плавно поднять руки и, изогнувшись, скользнуть в пространство этого голоса, вплетая податливое тело в эту узорчатую ткань, кружась и двигаясь в этом танце...

Напротив меня смеялись карие глаза в черных ресницах и золотилась россыпь веснушек на смуглой коже...